1 мая, утро. И день. И вечер
Сегодня у нас отдых от экскурсоводов. Но это совсем не подразумевает отмену встреч с прекрасным. А молотящий за окном дождь встречи эти как-то оттягивал. А Саша, рассчитывая на хорошую погоду, уже собрал пожитки для Диснейленда – плавки, маска и фотоаппарат. А тут…
Картинка дня.
Утро. Метро. Поезд необычный – все вагоны соединены в один. Напротив меня о чем-то болтают две пожилые парижанки. У одной в руках – букетик цветов.
На остановке заходит молодой человек с саксофоном. Идет по проходу и играет. Стоит и играет. Замолкает, собирает монеты, выходит. А музыка в поезде парижского метро остается.
В некотором унынии мы приползли к родителям. Сидеть в гостинице не хотелось совершенно – делать нечего, места мало, синие стены не радуют, да и время терять жалко. В результате папа решил, что дождь совсем почти и не сильный, и вполне можно двигаться в путь. На Елисейские поля.
И только мы до полей до Елисейских доехали, только начали любоваться на Триумфальную арку, как дождик и закончился. Правда тепла не сильно прибавилось. Папа сразу решил позвонить в Москву, рассказать бабушке, что мы живы и даже здоровы и прекрасно себя чувствуем. Таксофонов вокруг стояло много, но первый встречный упорно не хотел нас понимать. Ошибка, говорит, не могу я вашу карточку прочитать. Карточку-то в метро покупали, все по-честному, а тут этот драндулет позвонить не дает. Ладно, что поделаешь, решили, что телефон неисправный и пошли дальше.
Красивая улица Елисейские поля, скажу я вам. Мостовая широкая, тротуар – еще шире. Главное, голову сильно не отворачивать, красотами местными любуясь, потому что во всем Париже в тротуары периодически втыкают ряд штырей, чтобы машины не могли проехать. Машин-то здесь много, и паркуются они как-то очень профессионально – сантиметров по пять между ними остается.
Магазинов тут тоже много. Вообще, это очень дорогое удовольствие – расположиться со своим бизнесом на Елисейских полях. Поэтому в магазины мы особо и не заходили – все равно дорого. Хотя нет, неправда. В магазины мы не заходили, потому что все они были закрыты. 1 мая – день трудящихся. Во Франции трудящиеся сегодня отдыхали.
А папа упорно бегал между телефонами. Телефоны высовывали язык в виде нашей карточки и отказывались с нами разговаривать. Около четвертого Михаил Анатольевич застрял надолго. Саша тоже застрял – решил любыми средствами доконать парижскую железяку. Мы с мамой гуляли вокруг них, постепенно увеличивая спираль.
Проходящий мимо мужик посоветовал папе стереть защитную полосочку. Папа стер. Мама стала причитать, что он загубил всю затею. Саша нетерпеливо выхватывал карточку. Автомат показал язык.
Дальше мне стало совсем уже неинтересно и холодно. Так что следующие двадцать минут за склоненными у таксофона затылками я наблюдала из окна кондитерской, иногда косясь на вкуснопахнущий прилавок и делая вид, что меня это совершенно не интересует.
На Елисейских полях стоит стеклянный куб с раздвижными дверями. Саша нажал на кнопку – приехал лифт, двери открылись. Саша испугался и не вошел.
Так этот куб и стоит – то ли вход в метро, то ли окно в Париж.
Ах, какие в Париже пирожные! Даже я, никоим образом не любительница сладкого, с восторгом смотрела на эти сказочные плюшки. Что уж говорить о Саше! До сих пор его поддерживало исключительно то, что вожделенная плюшка была ему обещана в будущем. А предвкушать наслаждение он любит едва ли не больше, чем наслаждаться.
Оказывается, я несколько отвлеклась от родных макушек около совсем неродного таксофона. На этот раз победить его снова не удалось. Пришлось дальше идти по полям.
В середине улицы, расположенной между двух холмов (очень удобно на панораму ее смотреть – с любой точки видно и начало и конец) – фонтанчики-цветочки. А дальше по обе стороны – парки. В правом видны Большой и Малый дворцы, построенные к Всемирной выставке 1900г. Мы зарулили в левый.
И через три шага поразились тишине. Казалось бы – вот, рукой подать, моторы ревут, тормоза скрипят, дети плачут. А в парке – тишь да гладь. И парк опять красивый такой – травка подстрижена, сирень цветет, в отдалении железные мужики из кустов выглядывают. Цветики разноцветные глаз радуют. Солнышко выглянуло. Сказка, одним словом.
Я даже, польстившись на тишину и плюнув на тщетные папины усилия, позвонила по мобильному бабушке. Чтобы она не волновалась. Заодно сама побалдела от томной фразы «Мы сейчас по Елисейским полям гуляем…».
Из парка вынырнули, как из телепорта – с той стороны птички щебечут, здесь – машины по площади Согласия рассекают. Саша сразу начал рваться на мост Александра III, пожалуй, самый красивый в Париже. Я рвалась перпендикулярно взгляду Саши – в сад Тюильри.
Решил нашу проблему папа, как всегда, в своей манере – просто и изящно. Он предложил прокатиться на колесе обозрения, построенном на месте казни Марии Антуанетты на площади Согласия. Я восторженно согласилась, припрятав прочие свои рвения до лучших времен. Саша отреагировал более настороженно, мама – более равнодушно. Но мы (я и папа) победили. Мы вообще – сила, если вдвоем упремся. Потому что упрямые. Саша тогда уступает, потому что почему бы и не уступить любимому человеку, а мама – потому что знает, что все равно спорить бесполезно.
Но в этот раз мы уперлись правильно. Веселый молодой человек посадил нас в кабинку, попутно выяснив, из каких краев нас сюда занесло, и прокричав на прощание что-то про водку и перестройку, и колесо кааааак сигануло крутиться! Я нигде такой скорости у колес обозрения не встречала.
Ну тут как все защелкали фотоаппаратами, защебетали в видеокамеру, попутно пытаясь головой покрутить. А красотища вокруг была, думаю, красивее, чем с Эйфелевой башни. С одной стороны – Лувр и сад Тюильри с ровненькими клумбочками, с другой – Эйфелева башня и столь полюбившийся Саше мост Александра (между прочим, в честь русского императора названный), с третьей – Елисейские поля во всей красе, с четвертой – вдалеке Монмартр. Очень здорово. Даже можно простить, что колесо это несколько вид центра города подпортило.
По саду Тюильри идет женщина. В туфлях на каблуках, узких черных лосинах и красной кофточке. Вокруг шеи обернуто пуховое боа. На талии повязана серая спортивная куртка. В наманикюренных пальцах – сигарета. На лице – боевая раскраска. Идет, молчит. «Проститутка», — шепчет мне на ухо мама.
Перед женщиной идут мужчина и два пацаненка в спортивно-прогулочной одежде. Оказалось – семья в праздничный день выбралась на прогулку.
Мы еще гадали, один или два раза нас покрутят. Провернули нас добрых три – два быстренько, и один медленно, да еще и с остановками. Так наверное, специально сделали, чтобы народ мог пофотографировать спокойно, это только мы скорее-скорее все мероприятия проделали.
Зато повисели-полюбовались. Мама так прониклась, что даже из кабинки нашей стеклянной решила выйти в другую сторону. Пришлось молодому человеку, что нас сюда посадил ласково подпихнуть ее со словами «Вы остаетесь со мной?».
Мы вернулись почти на то же место с той же дилеммой – куда идти сначала. Но поскольку к саду Тюильри на этот раз мы были чуть ближе, я победила – пошли в сад.
Люблю я парижские сады. Со страшной силой люблю. А сад Тюильри – особенно. Клумбы, статуи, цветущие деревья. Прудик с утятками маленькими просто обожаю. Только народа сегодня многовато было – праздник все-таки. И еще не очень понравилось, что все дорожки белым песком посыпаны. Впрочем, оказалось, что здесь так во всех парках делают.
А папе не особенно здесь понравилось. Он просто по дорожке уныло побродил и решил, что хочет обедать. Сашка с фотоаппаратом носился, отщелкивая уже четвертую пленку, а мама загорала на лавочке. Прямо в берете и куртке. А я любовалась.
Когда папа окончательно решил, что пора обедать, мы прошлепали по мокрой от дождя песчаной полосе, расположенной сбоку от сада Тюильри. Полоса завершалась с одной стороны почему-то памятником, хотя больше походила на футбольное поле. К памятнику мы не пошли и выползли к вчерашней торговой галерее у Лувра. Сашин желудок тут же дал импульс его носу, который воткнулся в витрину ближайшего кафе с сандвичами (сегодня мы решили обедать ими, дабы планомерно и без суеты попробовать все, что Саня здесь наприметил). Папа сразу же сказал, что таких кафе тут полно, и надо идти вперед.
Мимо входа в забегаловку с сандвичами идет молодой парижский бомж. Не такой как в Москве – им здесь полегче приходится. Но одежда старая, в руках – пакет замызганный, волосы лохматые. Глаза просящие.
Через пять минут в двери забегаловки весело впархивают две юные чернокожие парижанки. С тем самым бомжиком. Сажают его за соседний столик, покупают ему и себе сандвичей и колы, щебечут. Бомж жмется к стене и пытается поддержать разговор.
Интересно, давно ли они знакомы?
Впереди кафе не было вообще. Не было их, и когда мы свернули. и когда еще раз свернули. А когда мы стали встречать общепиты, они совсем не походили на нарисованную в нашем воображении сандвичерию. Так всегда бывает. А чем больше при этом устаешь и чем дольше ходишь, тем больше раздражаешься. Папа сегодня понять не мог, какого лешего нам понадобилось непонятно что. Слава богу, что непонятно что мы все-таки нашли. И от души нажевались все того же хлеба с ветчиной.
Сегодня наши желания, как ни странно, почти совпадали. Желали мы теперь поплавать на кораблике по Сене, билеты на который нам еще в Москве выдали. Тем более, что сегодня они вроде бы плавали. А как дальше будет – неизвестно, Сена в этом году сильно разлилась, мосты здесь низкие, корабли могут и не проплыть запросто.
Где пароходики останавливаются, нам уже объяснили. Нашлось это место рядом с туннелем, в котором принцесса Диана разбилась. Мы сначала решили, что монумент-факел над въездом в тоннель поставили в ее честь – так он был густо обклеен Дианиными портретами. Но мемориальная дощечка говорила о чем-то другом. О чем, понять не удалось, но поставлен он уже явно лет двадцать назад, в то время Диана еще жива и здорова была.
По набережной мы шли медленно, потому что Саша каждую минуту подбегал к парапету, и свесившись, восклицал: «Надо же, какое здесь течение бурное!». Течение в Сене и правда было бурное, но слушать об этом в течении недели каждый раз при подходе к реке несколько утомительно.
На причале народа особенно не было, были чернокожие охранники и турникеты. Пароходик обещали отправить минут через сорок, так что мама сразу нашла в каком-то закутке стульчик и приготовилась покемарить. А группа товарищей, стоящая за турникетами вдруг зашевелилась. Пришлось срочно билетики пробивать («Подумаешь, всего лишь уголочек откусил. Это туда любую бумажку можно было засунуть», — прокомментировал муж) и бежать вслед.
Вы замечали, что в разных городах прогулочные теплоходы разительно отличаются друг от друга? Меня это всегда почему-то очень забавляло. Парижский теплоход оказался огромным, плоским, пластмассовые стулья рядами плотно стояли. На верхнюю палубу, правда, никого сегодня не пускали. Боялись, наверное, что люди будут об мосты головами стучаться. Но нам и на нижней неплохо было, все равно она открытая.
Запомнился кораблик быстро и мы двинулись вверх по течению. Саня бегал по палубе с видеокамерой и фотоаппаратом, мама прикорнула у папы на плече, я просто головой вертела – здоооорово! С воды вообще интересно на города смотреть. Все как-то по-другому видится. А по радио нам экскурсию читали. На французском, английском, немецком, испанском и японском. Я по-испански слушала и иногда Саше переводила.
Проплывали мы места в общем-то знакомые – Большой и Малый дворцы, площадь Согласия, Лувр, Гревская площадь, остров Сите. Нотр-Дамм с воды смотрится необыкновенно. Мостов в Париже много, больше трехсот, но самый красивый, конечно, это Александра III. Его мы тоже проплыли. Забавно смотрятся торчащие из воды деревья – река в этом году не на шутку разлилась, а обычно им положено на берегах расти. Людей сегодня на улицах много – праздник, вот и гуляет народ. Саша все боялся, что кто-нибудь с моста на него, такого красивого, что-нибудь нечаянно уронит от восторга, но, слава богу, обошлось.
Много красивых мест мы увидели. Остров Святого Людовика обогнули, нас поколбасило немножко, так что Саня чуть камеру в воду не выронил, и обратно поплыли. И мимо пристани – к Эйфелевой башне. И еще дальше – к новостроечным зеркальным бизнес районам. Вот там меня и ждало искреннее удивление, а все из-за моей серости. За очередным мостом показался чудный маленький островок, на котором стояла, кто бы вы думали? Статуя Свободы! Не огромная, конечно, но настоящая. А я-то все удивлялась, почему в Париже на всех сувенирах рядом с Эйфелевой башней рисуют и статую эту. А оказалось, что ее Америке французы подарили. А те им в ответ – уменьшенную копию. И вот ее в Париже в таком удачном месте и поставили.
А потом нас обратно привезли – как раз и мама проснулась. Даже согласилась дальше гулять – к Эйфелевой башне, благо была она недалеко. Эх, не удалось Саше на мост Александровский сегодня попасть, каюсь, это я виновата. Правда, если вдуматься, не совсем я… ладно, все равно каюсь.
Первым делом около башни наша молодая вечноголодная семья съела плюшку (говорю мы, потому что мне разрешили три раза откусить). Плюшка оказалась – абалдеть! По форме вроде вафли, по вкусу – вроде пончика. Их тут на каждом углу продают, и поливают чем хочешь – шоколадом, вареньем, еще чем-то…
Где это мы? Ах да, у башни. Ну что ж, облизываем пальцы, идем дальше…
На одной парижской фотографии я увидела незнакомое место. Вроде бы все узнаю, а его – нет: ивы, прудик маленький, трава зеленая. Загородный рай, да и только. Потом вспомнила – это я около Эйфелевой башни сфотографировала, просто мусор в прудик набросанный не видно.
Башня понравилась. Ажурная вся такая, легкая. Даже странно, что такой авангардный объект сто лет назад соорудили. Говорят, что на башенный конкурс (проект когда строительства выбирали), в числе прочих прислали один проект башни в виде лейки – свободные полеты фантазии в Париже всегда ценили. Победил, как можно догадаться, Эйфель. Вон там, под левой ближней ногой его бюст стоит.
Внутри, между ногами Эйфелевой башни стоят скамейки. На одной расположилась очень пожилая пара. В кроссовках, бейсболках, ветровках. Мужчина сидит, отдыхает. Женщина лежит, ногами в доски уперлась, путеводитель читает. Точно не русские…
А на башню можно подняться на лифте, можно пешком. Смотровых площадок три. Народа тьма. Билеты недешевые. Причем, чтобы ноги свои умучить на лестнице, тоже надо билет покупать.
Мы решили, что за сегодняшними тучами все равно ничего хорошего не увидишь, а на Париж мы и с колеса обозрения неплохо полюбовались. На Марсово поле издали посмотрели – тоже не пошли. Вообще уже перенасытились мы что-то сегодня. Время к вечеру, потопали мы домой.
Переходя через мост, упираемся в большой эвкалипт на другом берегу Сены. Весь расцарапанный надписями разными. Самая большая и красивая – «ЖЕНЯ».
Но по набережной мы еще погуляли – посмотрели на жилые яхты. Интересно (хотя что в Париже не интересно?) – стоят у берега яхты, на яхтах живут люди. На палубах горшки с цветами стоят, столики-стульчики. К берегу перекинуты мостики, иногда очень приличные, с калиточкой, с замочком. И даже адрес у этих яхт есть, чтобы газеты-журналы было куда приносить. Интерееесно…
Еще разок мы с Сашей затормозили недалеко от отеля – в Quick зашли, что-то вроде местного аналога Макдональдса. Сашу очередным бургером накормили, а меня – какими-то сырными крокетами. Но ничего необыкновенного мы в них не нашли. Только по сравнению с Москвой в Парижских забегаловках такого уровня очень мало народа и очень неторопливое обслуживание. На втором этаже, как правило, вообще никого нет – там залы огромные, но курить нельзя. А мусор самим надо убирать.
Вечером нам предлагали экскурсию какую-нибудь купить в честь праздника – в Мулен Руж, Лидо или на Эйфелевой башне поужинать. Мы не купили, и, наверное, правильно сделали – устали к шести часам ого-го как, правда, и посмотрели немало.
Так что праздничный ужин прошел скромненько – вино, сыр и багет у родителей в номере. Папа, подкрепившись, решил погулять, мама книжку почитать, а нам все равно было. Так что маму мы оставили, и пошли гулять втроем.
Вечер тихий выдался, и дождь вроде бы не собирался. Сумерки потихонечку накатывали. Саша мне ландыш подарил – совсем я на парижанку стала походить. Хороший вечер. Погуляли мы по ближайшим улицам,
Фраза дня
Жующий блин Саша по улице передвигается все медленнее. Глаза все ярче блестят. Язык все больше заплетается. С трудом запихивает в себя остатки около большого мусорного контейнера. Жует. Проходящие мимо с интересом на него смотрят.
«Думают небось, что что-то вкусненькое в помойке нашел», — облизывая губы счастливо выдыхает муж.
сувенирные лавки обследовали (ерунда оказалась). Папа довольно быстро устал и слинял спать, а Сашу, видимо, от напряженного рабочего дня аппетит пробрал немерянный. Да еще рядышком оказалось заведение, на которое он давно нацеливался – палатка с блинами.
Блинов тут много продают – на каждом углу. С чем хочешь и сколько хочешь. Причем начинки щедро сыпят, очень щедро, да и сам блин немаленький (и, увы! недешевый). Саша решил с яйцом и тунцом попробовать. Кулечек ему завернули тяжеленный, так пока мы до дома дошли он этим блином так налопался, что маленько окосел. Это Саша-то! Мой Саша! Мне иногда кажется, что он целый день может есть, не останавливаясь, а тут… Как это чудо прочие люди едят, я просто не знаю. Но вкусный блин оказался, не спорю (мне тоже кусочек достался).
Так что Саша сегодняшний день закончил совершенно счастливым.
Гуляя по истории…
Триумфальная арка – Строительство Триумфальной арки в дополнение к аналогичной арке у Лувра началось после успешного похода Наполеона в Австрию в 1806г., а было закончено лишь в 30-е гг. XIXв. Император дважды проезжал под ней – первый раз в 1810г. во время свадебных торжеств вместе со своей второй женой Марией-Луизой – тогда на скорую руку соорудили временные триумфальные ворота высотой 50м с остовом из реек, обтянутых раскрашенным холстом, — и затем в 1840г., когда останки первого императора Франции перевезли с острова Святой Елены в Собор инвалидов. На Триумфальной арке увековечены герои французской военной истории и места самых знаменитых побед, одержанных Францией. В 1920г. под аркой были похоронены останки Неизвестного солдата.
Елисейские поля – улица была проложена еще при Людовике XIV как продолжение центральной оси сада Тюильри. Ставшая впоследствии роскошным проспектом, она и в XVIIIв. представляла собой обыкновенную проселочную дорогу. Для прогулок с посещением кафе и разного рода других питейных заведений, а также проживания привилегированной знати «поля созрели» лишь в течение XIXв. Обширные территории Елисейских полей заняты зелеными насаждениями с несколькими отстоящими от дороги домами.
Большой дворец – Всемирная выставка в Париже всегда сопровождалась строительством новых архитектурных сооружений. Для выставки 1900г. был построен огромный, перекрытый стеклянным сводом выставочный зал. Гран-Пале служил тогда одновременно местом больших художественных салонов. Здесь же проводились выставки крупного рогатого скота. Зал использовался даже как ипподром.
Малый дворец – Расположенный по соседству с Большим дворцом зал меньших размеров также был построен к Всемирной выставке 1900г. Теперь в Пти-Пале проходят художественные выставки, причем для них используют фонды городских музеев и собраний.
Эйфелева башня — на сооружение «железной башни высотой 300 м на Марсовом поле» был объявлен конкурс, в котором участвовало 18 проектов. Дирекция всемирной выставки выбрала из них проект Гюстава Эйфеля, и в январе 1887г. началось возведение фундамента башни. А 31 мая 1889г., через 16 месяцев после начала земляных работ, состоялось открытие башни.